Стихи и проза | Корова под куполом цирка |
|
У Борьки есть родственники. Тётя с дядей. Они живут в городе Одессе. На самом берегу Чёрного моря. И вот эти тётя с дядей прислали Борьке штаны. И не простые какие-нибудь, какие в Детском Мире висят и пылятся, а иностранные. Настоящие американские техасы синего цвета.
Вышли мы как-то во двор. Смотрим: то ли это наш Борька стоит, то ли ковбойчик. Вернее, сынишка какого-то американского ковбоя. Мы, конечно, не столько на ковбойчика уставились, сколько на его штаны. И тут у нас в глазах так зарябило, что мы давай их кулаками тереть. Ещё бы! Когда заклёпочки на штанах, всякие молнии, железякушки – так и блестят. Вот это штаны! А карманов-то! Штук двадцать. Из двух – у самых коленок, торчало по пистолетику.
У нас от всего этого головы закружились. Мы так и повалились на траву.
– Борька, это ты?! – спрашиваем. – Или ты американский мальчишка, приехал к нам посмотреть как мы живём-поживаем?
А в ответ:
– Хэллоу, ребя! – на чистейшем американском языке. Только по голосу-то мы сразу узнали: наш... Наш Борька, а не иностранный.
Смотрим дальше. Выхватывает этот ковбойчик из кармана у колена пистолет. Вертит им на пальце.
– О, кей! Вери велл! – орёт.
Видим: а пистолетик-то тоже наш. С резиночкой. Из пластмассы, розового цвета, как мыльница. Такой шпокает пробочкой – и все дела. Замухрышистый пистолетик. За сорок пять копеек.
– Ну, как, ребята? – спрашивает ковбойчик. – Не узнали меня? А если бы мне ещё шляпу? Да эту лошадь... как её... мустанга?
– Борька, – говорим, – а ты чего так стоишь?
И действительно. Борька стоял очень странно. Ноги – циркулем расставлены. А ещё похоже было, что это не Борька, а столбик с подпоркой.
Головой Борька вертит. Нормально. И руками разводит нормально. А вот ноги – будто вкопаны в землю.
– Ну-ка, хоть шажочек сделай, – говорим.
– Не могу, – отвечает.
– Почему?
– Не гнутся.
– Ноги не гнутся?
– Штаны не гнутся.
– А как же ты из дома выходил? По лестнице как спускался?
– Сюда во двор как вышел?
– Как, как... Из последних сил.
– Ну и ну! – удивились мы.
– А одел-то ты их как?
– Так, – отвечает. – Взобрался на табуретку. Дедушка их держал, а я это... с табуретки прямо в них и впрыгнул. А дедушка потом «чирик-чирик» – все молнии застегнул. Это же ковбойские штаны. Мне их в подарок прислали.
– А чего? Хороший подарок – ковбойские штаны.
– Ну-ка, повернись хоть.
– Не могу. Вы уж лучше сами зайдите сзади.
Заходим. Смотрим: перед нами не Борькина попа в ковбойских штанах, а целый рекламный щит. Надписей-то, надписей!.. А сколько ярких цветных картинок! Тут и просто усатый ковбой в шляпе. И ковбой без шляпы, без усов, но с пистолетом. И остроносые ковбойские сапоги в стременах и со шпорами. И пистолетики системы «Кольт» без ковбоев: просто скрещенные пистолетики. И ковбой на лошади верхом, с бутылкой под мышкой. То ли пиво, то ли виски. У нас в таких бутылках обычно постное масло продают. И ковбой под лошадью, но без бутылки. Видно, упал, уронил бутылку и она куда-то закатилась. Может, в канаву. Ведь у них же лошади почти дикие. Попробуй усиди на такой, да ещё с бутылкой под мышкой, и не пустой, да ещё в таких штанцах.
– Вот это брючки! – говорим.
– Вот это подарок! Прямо завидки берут!
– Нашли чему завидовать, – говорит Борька. – Картинки, конечно, здоровские. А вот штаны никуда не годятся, разнашивать надо.
– Ну и разнашивай!
– Легко сказать. Вы их потрогайте...
Мы потрогали.
– Ребята, – говорит Толька, – да они знаете из чего сделаны?
Из чего?
– Из жести.
– Из какой жести?
– Из какой консервные банки делают.
– Сказанул!
– А что?! – Толька постучал по штанине, мы все услышали настоящий железный звук.
– Ве-ерно.
– Как же их носить?
– Они такие потому, ребята, – говорит Вадька, – что слишком новые. Их бы надо как-то помять, обстучать.
– Чем обстучать?
– Не знаю. Может, палками?
– Мы только Борьку, – говорю, – отколошматим, а штанам ничего не будет. Вон они какие. Их из пушки не прострелить.
– Да за что Борьку-то колошматить?! – рассердился Вадька. – Будем лучше колошматить одни штаны. А Борька пускай из них вылезет.
– Мне из них не вылезти, – простонал Борька
– Но ты же в них влез!
– Я же рассказывал... Я в них впрыгнул...
– А теперь выпрыгни! – закипятился Вадька.
– Сравнил тоже... впрыгнуть или выпрыгнуть... Вы вот что, – говорит Борька. – Осторожненько уроните меня на траву. Только осторожно, а то я нос разобью.
– Не волнуйся.
– Мы тебя аккуратно положим. Будто ты стеклянная ваза из музея.
– Ладно, посмотрим как вы меня положите. Потом, когда я буду лежать, вы расстегните все молнии. Тогда я, может, и вылезу.
Мы так и сделали.
Осторожно его уронили. Стали расстёгивать молнии, а они трещат, как мотоциклы без глушителей.
Расстегнули.
Борька выкарабкивался, будто из железной трубы.
Наконец выбрался. Стоит в своих тренировочных.
– Ух! – отдувается. – Аж взмок!
Начал он руками размахивать, приседать.
– Совсем другое дело, – говорит. – Спасибо, ребята. Выручили.
Вадька с Толькой поставили Борькины штаны снова. Стоймя.
– Что же нам с ними делать? – вздохнул Вадька.
– Да ну их! – Борька вдруг разозлился и изо всех сил ка-ка двинет ногой по штанам. И тут же свалился, обхватил руками ногу, орёт: – Оё-ёй! Ногу сломал! Ногу сломал!
А штанам хоть бы что. Только звякнули и покачнулись.
Наконец Борька немного успокоился.
– Нет, – говорит. – Кажется, пальцы целы, двигаются.
– Да-а, джинсики... – сказал Вадька. – Носить их пока рано. Через мясорубку их что ли пропустить?..
– От ковбойских штанов один джинсовый фарш останется, – говорю. – Носить нечего будет.
– Верно, – сказал Толька.
Откуда-то ветер взялся. Дунул, рванул, штаны так и взлетели. Взлетели и загудели: «У-у-у!»
– Разбегайся! – кричит Вадька. – На кого упадут, от того мокрое место останется!
Мы разбежались.
Штаны немного полетали. Ну, не выше балкона второго этажа. А потом на землю упали. С грохотом. Будто это водосточная труба с крыши свалилась.
Подошли мы к ним. Подняли. Им хоть бы что. Стоят себе новёхонькие. Кнопочки, молнии и железякушки блестят. Только нос у одного ковбоя на картинке оказался землёй забит. Борька прочистил ему нос, и ковбой снова стал смелым и решительным. Даже одним глазом весело подмигивал.
– Слушай, Борька, – говорит Толька, – подари мне хоть одну заклёпочку от своих ковбойских. Я к своим приклепаю.
– Да бери на здоровье!
– И мне! И мне! – закричали мы.
Толька достал перочинный ножик.
С первой заклёпкой он долго возился. А потом дело пошло веселее. И когда у нас у всех было уже по пять заклёпок, Вадька сказал:
– Постойте, ребята! Да ведь теперь такую заклёпку никуда не приклепать.
– Как так?!
– А так! – и Вадька объяснил.
И верно оказалось. Теперь их только в какую-нибудь коробочку сложить и засунуть куда подальше. Потому что такие заклёпки скорее всего вовсе не понадобятся.
Тут мы немного загрустили.
– Борь, – говорю, – подари мне этого ковбоя с кольтом.
– Да бери! – отвечает.
– И мне, и мне!– закричали ребята.
Толька аккуратно срезал мне ковбоя с кольтом, а я стал думать куда бы его прикрепить.
Когда Толька раздал всем картинки, мы увидели, что от ковбойских штанов остались лишь жёстки куски.
Борька сложил их и, прихрамывая, понёс домой.
– Ох, и влетит тебе, Борька, от деда, – сказал Вадька.
– Влетит, так влетит, – махнул рукой Борька.
А на другой день он вышел и мы сразу его узнали. И вовсе не походил он на сынишку американского ковбоя. Обычный наш Борька. И ноги у него не циркулем, а как у всех людей. И ходит нормально. Даже хромать перестал. Только на коленях его старых штанов мы заметили большие синие заплаты. И на локтях куртки – тоже.
– Ну как? – спрашиваем. – Влетело от дедушки?
– Не-а, – говорит. – Он только посмеялся. «Быстро же вы, – говорит, – разобрали заморское изделие». Зато теперь – вот, – и Борька похлопал по заплатам на коленях. – Дедушка сказал, что покрепче «чёртовой кожи» будут.
И верно. Когда у меня протёрлись штаны на коленях, Борькин дедушка сделал и мне отличные наколенники. Из тех ковбойских штанов. Сделал и сказал:
– Теперь, сокол, не скоро протрутся. Лазай, хоть где!