Стихи и проза | Там, где трещат мотоциклы |
|
Прямо над дорогой высоко-высоко висел длинный красный флаг. На нём было написано белыми буквами: «СТАРТ». А под этими буквами сидели кожаные мотогонщиками. На своих мотоциклах. Мне хорошо было видно. Мы с папой и много болельщиков стояли на обочине, у самых канатов.
Было очень тихо. Я переступил с одной ноги на другую и услышал, как у меня под ногами заскрипел песок.
Вдруг судья махнул флажком. Мотоциклы заревели и рванулись. У некоторых передние колёса так подпрыгнули вверх, будто мотоциклы встали на дыбы, чтобы сбросить всадников. Будто это не мотоциклы, а дикие лошади.
И не успел я опомниться, как ни одного мотогонщика не осталось – все умчались. Осталась только туча синего дыма.
Многие болельщики бросились в сторону. Я тоже бросился, но папа схватил меня за руку.
– Стой здесь! Гонщики идут по замкнутому кругу. Отсюда, – папа показал рукой в сторону поворота, – мы увидим, как они будут проходить вираж.
Рядом с нами спорили болельщики.
– Что там не говорите, а Гаврилкин придёт первым! – сказал один.
– Кто?! Гаврилкин?! Да ваш Гаврилкин со старта ушёл четвёртым, а Севастьянов – первым! – ответил ему дядька в плаще.
– Гаврилкину давно пора пересесть на трёхколёсный велосипед – делать ему уже нечего на кольцевых гонках! – сказал парень в кожаной кепке. В руках у него была газета трубочкой, и он всё ею размахивал.
– Не говорите глупостей! Кто же по-вашему может обойти Гаврилкина или, скажем, Севастьянова?! У них – опыт!
– Да хотя бы Егоров!
– Ну, насмешили! Ну, расхохотали!..
Парень в кепке так размахался газетой, что сбил шляпу с дядьки в плаще. Шляпа упала и покатилась по земле. Все стали громко смеяться:
– Шляпа улетела!
– Эй, шляпа, лови шляпу!
– Умную голову пошла искать!
Но тут дядька, который кричал, что победит Гаврилкин, показал пальцем на небо и гаркнул:
– Тихо, братва!.. Идут.
Мы все бросились к дороге.
Где-то далеко-далеко что-то пищало, как комар.
Скоро из писка получился тихий вой, а потом – громкий треск. С этим треском мотоцикл промигнул мимо меня. Я видел, как мотогонщик лежал прямо на бензиновом баке мотоцикла. На голове у мотогонщика был синий шлем. Этот шлем прятался за прозрачный обтекатель. Мотогонщик смотрел вперёд. Из-за очков глаза у него были большие, как у стрекозы.
На повороте мотогонщик стал валиться набок. У меня даже дух захватило – ведь он разобьётся! Но мотогонщик не упал. И я так вздохнул, будто это я сам чуть-чуть не разбился.
Вдруг закричали:
– Севастьянов!
– Ура!.. Севастьянов!
– Страсти накаляются, - сказал папа.
Уже много кругов прошли гонщики. Несколько раз Севастьянова обгоняли другие, но он всё равно оказывался впереди.
И вот судья показал Севастьянову флаг с чёрными шашечками – значит, ему оставалось пройти последний круг. Мотогонщик увидел флаг, кивнул головой – и как даст газу.
– Отчаянная голова этот Севастьянов! – улыбнулся папа.
– Он чемпионом будет, - сказал я.
– Молчи, знаток... Ещё посмотрим... Остальные тоже настоящие спортсмены – будут бороться до конца.
– А Севастьянов что?! Не борется, да?!
И вот Севастьянов победил. И стал чемпионом. Он только съехал с дороги, как его обступили болельщики. Откуда-то появились большие букеты цветов, а мой папа куда-то подевался. И я сначала из-за этого разволновался, а потом стал думать про чемпионов. Оказывается, им тоже дарят цветы, а не только мамам.
Севастьянов, весь пыльный, прижимал к себе эти цветы и улыбался, но не очень весело. Наверно, потому, что он очень устал. Только всё равно было видно, что он рад. А болельщики стали его подбрасывать вверх вместе с мотоциклом.
Я тоже хотел подбросить чемпиона, но кругом столько народу, что мне никак было не пробраться. Даже не дотронуться до чемпионского мотоцикла. А мне так хотелось!
Один цветок из букета упал на землю. Я поднял, потому что в этой толпучке его бы только раздавили.
Это был тюльпан на длинной ножке. Малиновый и чуть-чуть синеватый – с синими жилками на толстых лепестках. Один лепесток у тюльпана был сломан, и внутри цветка виднелось жёлтое донышко.
Мне тоже захотелось подарить букет, но у меня был только один тюльпан. «Ну и что, что один?..» - подумал я и снова стал пролезать в толпу.
Какой-то дядька схватил меня за плечо.
– Ты чего тут шастаешь?
Я хотел сказать, а он:
– Брысь отсюда! Пока не отвёл куда следует...
Я отошёл в сторонку и стал думать, как мне лучше пробраться. И тут я увидел другого мотогонщика. Он сидел боком на своём мотоцикле. Совсем один. И никто к нему не подходил. Он смотрел в землю и о чём-то думал. Мне даже показалось, что он вот так вот заснул от усталости. Я подошёл к нему и нагнулся, чтобы увидеть спит он или нет. Нагнулся, смотрю: мотогонщик совсем не спит. У него из глаза выкатилась круглая слезинка. Она покатилась по пыльной щеке, и на щеке осталась белая бороздка.
– Ну... что, воробей? – сказал мотогонщик. Он посмотрел на меня, и у него так скривились губы, будто он хотел улыбнуться, а у него не получилось.
Я сразу догадался, что он не чемпион, что его обогнали. Он, может, оттого и плачет. Потому что он, наверно, не просто ехал, а мчался, чтобы победить.
– Да вы... вы... не плачьте, – говорю ему.
– Это я, брат, так... соринка в глаз попала... – мотогонщик потёр кулаком щеку. От этого щека стала совсем грязной.
– Конечно, – говорю, – если вы без очков мчались. А надо в очках. Чтобы соринки не попадали.
Мотогонщик улыбнулся. По-настоящему улыбнулся. И губы даже не скривились. Тут я обрадовался:
– А чемпионом вы ещё будете! Ещё каким! Ведь вы же мастер спорта!
– Мастер-то мастер... Только прошли мои чемпионства – пора сходить с трассы... – Он снял шлем, и я увидел, что у него на голове совсем нет волос – одна красная кожа. – Видал, воробей, старого лысого гонщика?.. – Мотогонщик улыбнулся, а глаза его были грустные-грустные.
Я совсем растерялся. Я прямо не знал что сказать.
– Вот, – говорю, – это вам... Это цветок, – говорю, – тюльпан... И ничего, что у него один лепесток сломан, всё равно он живой...
Старый мотогонщик встал, подхватил меня и подбросил вместе с тюльпаном.
Он держал меня высоко – на вытянутых руках. И смотрел мне в глаза.
– Ну, воробышек... – сказал он.
А я и говорю:
– И вовсе вы не старый! У вас силищи – вон сколько! А старые с палочками ходят и всё ворчат. И всё говорят, что раньше всё лучше было, а теперь – всё хуже. И всё жалуются.
– Ну, воробей!.. – засмеялся мотогонщик. – Звать-то тебя как?
– Вовка.
– Вовка? Ты здесь один?
– Нет. Я с папой.
– Батька-то небось тебя ищет.
– Мы с ним договорились: если потеряемся, то найдёмся, где на флаге написано: «СТАРТ».
– Раз так, – мотогонщик опустил меня на землю, взял за руку, – пошли. Поздравим Севастьянова.
– А чего его поздравлять?! Ему вон сколько цветов надавали.
Значит, по-твоему, не стоит?..
– Ну да!
– А вот Севастьянов, когда побеждал я, всегда приходил меня поздравить...
– Правда?! А я и не знал! Тогда конечно! Чего тут думать!
Болельщики расступились. Потому что Севастьянов увидел нас. Потому что он замахал руками и радостно закричал:
– Гаврилкин! Паша!..
Мы подошли. Старый мотогонщик протянул руку Севастьянову, что-то стал говорить ему, а потом нагнулся и сказал мне шёпотом:
– Пожми руку чемпиону. Он победил в честной борьбе.
Рука у Севастьянова оказалась большой и твёрдой. Такой же большой и твёрдой, как у старого мотогонщика.