Стихи и проза | Там, где трещат мотоциклы |
|
Мы все ходили по двору и не знали, чтобы нам такое придумать.
– А у нас на площадке теперь новый сосед живёт, – сказал Борька.
– Ну и что? – развёл руками Толька. Он, когда говорит, всегда себе руками помогает.
– А то, что он на бульдозере работает. Вот. Его Валерий Николаевич зовут.
– Подумаешь, на бульдозере! – сказал Вадька. – Вот если бы на самолёте или на ракете, вот это да!
– Ребята, вон Валерий Николаевич вышел, видите? – зашипел Борька и вдруг крикнул: – Здравствуйте, Валерий Николаевич!
Мы увидели дядьку в кепке и в куртке. Руки у него были засунуты в карманы. Он шёл к нам. Шёл и немножко прихрамывал.
– Здорово, мужики! – услышали мы.
– Здравствуйте! – отвечаем. Только Вадька не поздоровался. Он сказал:
– А мы и не мужики.
– Кто же вы тогда? – дядька посмотрел на Вадьку и нахмурился.
– Мы ещё мальчики.
– А из мальчиков кто вырастает? Девочки?
Мы засмеялись, а Вадька надулся.
– Из мальчиков вырастают специалисты, – говорит.
– Кто-кто?! – захохотал дядька.
– Специалисты – вот кто!
– Слушай, специалист, ты хоть на деревья лазать умеешь?
Нет, не умею, – сказал Вадька грустным голосом.
– И я не умею, – говорю. – Нам не разрешают...
– Потому что от этого деревья ломаются, – сказал Толька.
– Эх, вы... цветы жизни... Растёте, как божья травка в теплице. – Валерий Николаевич вздохнул, покачал головой и добавил: – Айда, братва, в Сосновку. Благо живём рядом...
В Сосновском парке люди ходят по дорожкам и медленно смотрят по сторонам. Если так гулять, то и заснуть можно. Прямо стоя. Поэтому Валерий Николаевич разрешил нам бегать и прыгать. Не на газонах, а между деревьями – где уже лес начинается. Валерий Николаевич сказал, что на свете всё можно: и бегать, и прыгать, и кувыркаться, и на деревья лазать. Только делать – сказал – надо всё с головой.
И вот мы разбежались кто куда. Мы так кричали – будто заблудились. Только мы не заблудились, а это от радости.
Борька закинул высоко на ветку свою белую шапку с пластмассовым козырьком. Мы набрали шишек и стали сбивать её. Я попал, шапка свалилась, а Борька захотел её снова закинуть. Потому что ему здорово понравилось попадать шишками. Но тут Валерий Николаевич сказал:
– Пора кончать этот телячий восторг. Хватит, хватит! Мы что, пришли сюда пугать деревья своим криком?! Вон как трясутся...
– Это они от ветра.
– Ничего подобного – страху вы на них нагнали. Ладно, братва... Приехали мы по серьёзному делу: учиться лазать на деревья.
Валерий Николаевич подвёл нас к дереву.
– Видите сосну?
– Ого! Вы нас заставите лезть на самый верх?!. – испугался Толька.
– Ещё чего?!. Пусть лезет только тот, кто хочет стать смелым...
– А дерево не поломается? – говорю.
– Это – нет. Этому даже приятно, когда на него садятся птицы, когда залезают на него такие мальчишки, как ты.
Валерий Николаевич показал нам, как надо браться за сук, и мы полезли.
Сначала Борька. Он чуть-чуть вскарабкался и посмотрел на нас. Мы не узнали Борьку: у него глаза стали больши-большие. Мы думали, он сейчас заревёт, а он:
– Валерий Николаевич, можно мне ещё... выше?
– А тебе не страшно?
– Страшно... ещё как...
– Ну, тогда лезь выше. Иначе никогда не научишься преодолевать свой страх. Только вниз не смотри, понятно?
– По-понятно...
Борьку уже было совсем не видно из-за веток. И вдруг он кричит:
– Всё готово – я залез! Снимайте меня!
– Что-о?!. – удивился Валерий Николаевич. – Вы слышали?! Как, ребята, будем снимать чудака или сам пускай слезает?..
– Сам залез, пусть сам и слезает, – сказал Ведька.
– А если я шлёпнусь? – кричит Борька.
– Мы тебя поймаем! – кричим.
– Да уж, поймаете...
Посидел-посидел наш Борька на дереве и – слез. Сам. И не шлёпнулся.
– Молодец! Поздравляю с победой над своим страхом, – Валерий Николаевич пожал Борьке руку. А он улыбается, весь сияет, будто стал каким-то чемпионом.
– Подумаешь, на дерево залез... – пробубнил Толька и полез после Борьки.
Потом я лазал.
Я посмотрел сверху на ребят, а они маленькие, как пенёчки. И Валерий Николаевич тоже. Зато небо было прямо около меня. И ветер здорово слышно. От ветра дерево чуть-чуть шаталось, и я тоже шатался вместе с ним, потому что я был на ветке, как птица.
И когда я слез, Валерий Николаевич поздравил меня с победой. И Вадьку поздравил, и Тольку.
– Ну что ж... – сказал он. – Это здорово – что вы оказались мальчишками. Порадовали меня. А вот кто залезет на эту гладкую берёзу?
– На неё никто не залезет, больно скользкая, – сказал Толька.
– Это ты прав, – сказал Валерий Николаевич. – И всё-таки есть способ любому из вас взобраться на такое дерево.
Он вытащил из брюк ремень, сделал петлю и показал, как надо вставлять в неё ноги.
– А вы сами сначала залезьте. А то вы всё нас только учите, – заныл Вадька.
– Верно, прав ты... – Валерий Николаевич сорвал с головы кепку. Бросил её на землю. – А что, пацаны, слабо?!
Он поплевал на руки. Подошёл к берёзе. Не к нашей, а к другой, потолще.
– А ремень? – сказал Борька.
– С ремнём полезете вы.
Валерий Николаевич подпрыгнул, обхватил берёзу руками и полез. Одна нога у него почему-то плохо сгибалась.
Он лез сначала быстро, а потом медленнее, медленнее и – остановился. До веток оставалось совсем немного. А он вдруг начал сползать вниз.
Он спустился, стал поправлять задравшуюся штанину и стукнул пальцем по ноге. Получился звук, будто стучат по деревянной коробке.
– Это что?.. Не нога?!. – удивился Вадька.
– Нога, да не живая. Протез.
– А как же живая?.. – спросил Толька.
– Живая осталась на войне...
И тут мы узнали, что Валерий Николаевич подорвался на мине в бою. Его спас друг. Потому что Валерий Николаевич потерял сознание. Уже ничего не видел и не слышал. А ногу отрезали. В госпитале…
Обратно из Сосновки мы поехали на трамвае. Когда садились, Толька сказал шёпотом, я слышал:
– Валерий Николаевич, пойдёмте с передней площадки. Там все инвалиды садятся.
– Какой же я инвалид, – ответил ему шёпотом Валерий Николаевич, – какой же я инвалид, если работаю на бульдозере. И потом, Толя, не надо меня жалеть. Ведь мы мужики. Не так ли? – и Валерий Николаевич подмигнул Тольке.
Я всё это слышал, и мне захотелось отлупить этого Тольку. Лезет тут со своими советами... сам инвалид... Зимою поцарапал палец на руке и всю неделю ходил забинтованный. Даже руки не было видно – целой руки... И ещё говорил: «Я из-за этого пальца бегать совсем не могу». Вот врун...
Возле нашего дома мы стали прощаться с Валерием Николаевичем.
– Значит, будем сламщиками? – сказал он.
– А что такое «сламщики»?
– Сламщики – это значит друзья.
Я пришёл домой, а оказывается, меня уже искали. Уже волновались.
Тут я всё рассказал про Валерия Николаевича и про то, что мы с ним сламщики.
Папа слушал очень серьёзно, всё кивал головой, а потом сказал:
– Вовка, а мы с тобой сламщики?
– А как же?! – говорю.
– Ну, так живо умываться, есть и спать.
– Папа, а откуда эти сламщики взялись? Ты знаешь?
– Знаю. Это мальчишки из знаменитой республики ШКИД.
– Расскажи, а!..
– Спать тебе пора, а ты мне зубы заговариваешь.
– Пап, ну расскажи, вместо сказки.
– Ладно, ладно. Заползай только скорее под одеяло!