Стихи и проза | Цепи одной литые звенья |
|
* * *
Начальник сквозь подчиненного
грозно взирает:
читает проступок он на стене
по складам
и нецензурный кусок штукатурки,
замеченный там,
в форму печатную
медленно он облекает.
* * *
Как-то случайно прослышал
о дальней загадочной Индии.
Мнил побывать там,
постигнув глубины ходьбы босиком.
Даже однажды,
этою страстью влекомый,
сел в самолет,
но потом меня осенило:
нету пальтишка к зиме…
В Индии больше меня
так и не видели.
* * *
Не всем приятно –
существует бес.
Давно хотели многие,
чтоб он,
к примеру, в среду
вышел на поклон,
а к четвергу
куда-нибудь исчез.
И вот подался.
Только уходя,
он кой кого возьми
да и попутай.
Ведь надо же,
ледащенький, а лютый
и сделан без
единого гвоздя.
С тех пор сидит,
не кажет, вроде, глаз,
но бесит тех,
кому он так потрафил,
и даже бесенят
за рамки правил
гулять выводит
кое в ком из нас.
* * *
Нарисовал автопортрет,
как он сидит
в своем авто.
Прекрасно вышло
магнето:
размеры схвачены
и цвет.
* * *
Мы призваны пройти
и зной и хлад,
и кое-что, быть может,
и похуже…
К примеру,
ждете вы с работы
мужа,
а он пошел
к другой жене
назад.
Но хорошо,
коль память узелки
не вяжет, –
опытом суровым удручая, –
на два стакана
(непременно чая)
и вы к соседу
на ногу легки.
МУЖИКИ И БАБЫ
Я скажу:
не по мне, чтоб с пьяни
компаньона посудой быть…
То ли дело принять полбани
да огурчиком закусить
малосольным – как раз что надо –
по карману и без затей,
закусил и – хиляй с парада, –
к благоверной шустри своей.
Помаленьку греби, без дыму,
ежли с креном, то – малый ход.
И, смотри, не прочухай мимо –
вот уж голову оторвет…
А уж хрястнет, ну будто лопатой,
мол, какого опять рожна,
коль тебе ни кривой, ни горбатой
доставалась твоя жена…
Ты мужик. Ты стерпи. Пусть баба
пилит циркульною пилой.
Баба вдарит –
так только слабо,
а распилит –
так Бог ты мой!
Ты в опилках по самые уши…
Ну, а баба… Что за народ?..
Говорит:
«Мне такой не нужен».
И сама же тебя обоймет.
* * *
Металла презренного
другу опять не хватило.
Анафеме предал он времени путь
до получки.
О, малодушье!
Считать, что дошел ты до ручки,
когда у тебя под столом
десяток порожних бутылок.
* * *
Лето, лето – жары пора,
Но у мошек, у малых сошек
Нет исправных для дела сошек,
А кричат, что пахать пора.
* * *
Кишка не знала,
что тонка.
Вдруг ясно стало:
ненормальна.
В том убедила
аморально
ее соседняя
кишка.
* * *
К концу шла съемка, но минором
окрашен был процесс огранки –
На роль посредственной болванки
актрисы нет у режиссера.
Одна партнерами по роли
была не очень-то довольна
и, как дошло путем окольным,
деталь, – считала, – запороли
и… испохабили концовку…
А той не нравилось в сюжете
момент, когда она в декрете…
и крупным планом… «Ведь неловко…
Все дело нет, не в животе,
поймите правильно, – веснушки –
как тонко осмеял их Пушкин,
когда он пел о красоте…»
Но сроки жали. Взялись рьяно,
найдя тропинку компромисса:
«Заменим! Эврика! – актрису
загримированным болваном!»
* * *
Ключ ли, глаз человека –
замочные скважины вечно при деле.
Вот полная дама, подъемля,
объемистый таз отставляет,
впершись, как ученый в прибор, –
иные миры открывает.
Полно сердиться!..
Пусть кругозора расширит пределы.
* * *
К херувиму когда приведут,
то скажу: «Доложи там повыше,
что я был на земле и весь вышел
перед ими воскреснуть вот тут;
а еще просьба есть
тети Глаши,
что грешит там внизу
с дядей Пашей,
незабвенным
Колюне и Яше,
как проснутся в раю
утром рано,
передать эту связку
баранок.
* * *
Всю жизнь постился,
в рот не брал вина.
Пришел черед –
толкнулся в двери рая.
«Ступай-ка в ад! –
сказала рать
святая. –
Ведь ты не жил,
а это, брат, вина».