Стихи и проза | Корова под куполом цирка |
|
Спускаюсь по лестнице. Смотрю: дверь квартиры открыта. У дверей мужчина стоит в клетчатой рубахе. Стоит, курит. За спиной его, в комнате под потолком, я увидел огромную птицу с большим длинным клювом. Настоящую. И крылья у неё были расправлены. Она будто летела. Я так и уставился на эту большую красивую птицу.
– Что? Нравится?
– Да-а! А кто это?
– Альбатрос. Океанская чайка. Слыхал про такую?
– Слыхал. Только не видел. А откуда она у вас?
– У меня? – почему-то переспросил мужчина.
– А у кого же?
– А-а... Из плавания привёз. Заходили как-то в Голифаксе. Это порт в Канаде. Вот там в лавчонке и приглянулся мне он. Может, рассмотреть хочешь?
– Хочу, – говорю. – А вы моряк? Дальнего плавания?
– Что-то вроде того... – усмехнулся мужчина. – Знаешь, я тут звонка телефонного жду. Ты не мог бы не в службу, а в дружбу ведро мусорное вынести?
– Давайте, – говорю.
– Ну, спасибо. Придёшь, посмотришь на альбатроса. И ещё на кое-что...
– А можно я ребят приведу? Посмотреть.
– Дружков что ли?
– Ага.
– Много их у тебя?
– Трое.
Мужчина подумал.
– Ладно, веди.
Я взял ведро и побежал на помойку. Ведро лёгкое – один бумажный мусор. Но мне вдруг показалось, что это не простое мусорное ведро. Может, и оно плавало вместе с хозяином на настоящем океанском корабле... Я внимательно рассмотрел его, но что-то никаких океанских следов на нём не увидел. Хоть бы одну засохшую брызгинку от волны. Простое пластмассовое ведёрко. Самое обычное, из хозяйственного магазина...
Прямо с ведром забежал я за Вадькой с Толькой. У Борьки никого не оказалось дома.
По дороге рассказал ребятам про моряка дальнего плавания. – Между прочим, – говорю, – вот это ведро не моё. Это моряка дальнего плавания. Оно вместе с ним на океанском корабле плавало...
– Иди ты?! – сказал Толька. – Ну-ка, дай подержать?
– Держи.
– Да-а, похоже, – говорит. – Давай я его понесу.
– Тоже мне, нашли корабельное ведро. Да на таком бы ведре обязательно название корабля было бы написано, – сказал Вадька.
– И не обязательно! – сказал Толька.
Дверь была уже закрыта. Мы позвонили.
– Входите, входите, – услышали.
Вадька сразу набросился на хозяина:
– А вы моряк?
– Что-то вроде того...
– Дальнего плавания?
– Угу.
– А как вас звать?
– Сергей Константинович. Может, паспорт предъявить?
– Не-ет, – засмеялись мы с Толькой.
– Кстати, а много лет вы плаваете? – опять прицепился Вадька.
– Изрядно, – совсем смутился Сергей Константинович.
Толкаю Вадьку, мол, отстань от человека.
– Ты взгляни на альбатроса, – говорю ему. – Видишь, у тебя над головой летит.
– Ну и крылья, – удивился Толька. – Большие какие!
– Ничего удивительного, – сказал Вадька. – Крупнее альбатросов, чаек не бывает. А вот это морская раковина, – Вадька взял со стола огромную розовую раковину. Раковин было много. И на подоконниках, и на книжных полках.
Вадька приложил раковину к уху.
– Тихо! Будем слушать шум моря.
– Ну как, слышно? – спросил Толька.
– На, послушай.
Я тоже послушал. И верно: было слышно как где-то далеко нарастал шум, и было похоже, что это на берег накатывается волна. Шум вдруг обрывался. Но потом он снова был слышен. Едва-едва.
– А вон у вас на стене кокосовый орех, верно? – сказал Вадька и посмотрел на Сергея Константиновича.
– Верно. Всё-то ты знаешь, – сказал недовольно Сергей Константинович. – От тебя, наверно, мать с отцом давно устали.
– Может и устали. Только они не жалуются.
За стеклом книжного шкафа мы с Толькой увидели макет корабля. На носу и на корме у него было написано «ВЫБОРГ». И на маленьких спасательных кругах – тоже «ВЫБОРГ».
Корабль нам очень понравился.
Вадька подошёл и сказал:
– Это современный контейнеровоз. Сергей Константинович, вы на таком плаваете?
– Да, брат, на нём, – Сергей Константинович вдруг засобирался: – Вот что, ребята, пора мне уходить. Дела ждут.
– А кто же нам расскажет про океанские плавания? – спросил Толька. Он прямо расстроился.
– Вот он, – хмуро сказал Сергей Константинович и показал на Вадьку.
Вышли мы из квартиры моряка дальнего плавания, и попали в неё снова не скоро...
Конечно, мы после того случая несколько раз звонили в ту дверь. Но никак было не застать Сергея Константиновича. Мы решили, что он в далёком плавании.
Как-то поехали мы все вместе купаться в Кавголово. На электричке, с Борькиным дедушкой. Едем обратно. Видим: контролёры идут. Щёлкают щипчиками: «Билеты... Предъявите билеты». И тут подходит к нам с щипчиками, в железнодорожной фуражке... Кто? Сергей Константинович. Я даже глаза протёр, думал, померещилось. Да нет, это был он.
– Здравствуйте, Сергей Константинович, – говорит Толька. – Вы уже вернулись из дальнего плавания?
Он посмотрел на нас, пожал плечами.
Я хотел напомнить ему про мусорное ведро, но он положил щипчики в карман, повернулся и пошёл по проходу.
– Женя, ты у ребят проверил билеты? – спросил его другой контролёр.
Но Сергей Константинович будто не слышал. Он шёл к двери.
Второй контролёр махнул рукой, говорит:
– Ну-ка, ребята, ваши билеты.
Показали билеты. Сидим, хлопаем глазами.
– Это тот?.. Моряк дальнего плавания, про которого рассказывали? – спросил Борька.
– Ну да. Тот самый. Сергей Константинович...
– Странно. А чего же его зовут Женей?
– Это его морская кличка. Моряк... Моряк – с печки бряк, – сказал Вадька. – Я тогда ещё догадался какой он моряк... Напокупал всяких диковин, а сам, может, и моря ни разу не видел.
Больше мы Сергея Константиновича не встречали.
Но однажды... спускаюсь по лестнице. Смотрю: у двери квартиры, той самой квартиры, мужчина стоит. В тельняшке с засученными рукавами. Здоровенный такой. Стоит и курит. Я бегу себе дальше. Подумал только: вот ещё один железнодорожник...
– Эй, друг! Не желаешь ли взглянуть на океанского альбатроса?
– Видели мы эту птичку, – говорю.
Хотел я дальше бежать, а он:
– Погоди, дружище. Как это видели?
– Показывал нам тут один... Сергей Константинович.
– Кто-кто? Сергей Константинович?..
– Ну да.
– Сергей Константинович – это я. А я тебе ещё ничего не показывал.
– Вы?!. А, может, вы ещё и Женя? Такой дядя Женя. Железнодорожник...
– Ах, вон оно что! Всё понятно. Всё ясно, – говорит. – Женька, вернее Евгений Андреевич – это же мой старый друг. Я ему ключ оставил, чтобы за порядком в квартире приглядел. Пока я в морях.
– Значит Сергей Константинович – это вы?
– Я.
– И вы моряк дальнего плавания?
– Не просто моряк, а механик по судовым дизелям. Так, может, зайдёшь ко мне? Я тут трое суток отсыпался. Словом, соскучился по человечеству.
Я зашёл.
Зашёл и не заметил как целых три часа пролетело.
А когда я спохватился, засобирался домой, Сергей Константинович сказал:
– Вовка, стоп машина! Один момент!
Я опять оказался на диване. На коленях у меня огромная раковина и кокосовый орех. Рядом – Сергей Константинович. Положил мне руку на плечо и всё приговаривал:
– Вовка, улыбку! Ведь улыбка – это флаг корабля!
Перед нами стоял фотоаппарат на штативе. Уже жужжал механизм автоспуска. Чик!
– Готово! – сказал Сергей Константинович. – Через пару дней заходи за фотографией.
И мы попрощались.
Я рассказал ребятам про Сергея Константиновича. Они давай смеяться. Особенно Вадька разорялся:
– Знаем мы его! Его дядя Женя зовут. Моряк – с печки бряк!
Но сегодня я показал им фотографию. Цветную.
Они посмотрели, говорят:
– А рядом с Вовкой вовсе не дядя Женя!
– Рядом с Вовкой, похоже, настоящий моряк.
– Дальнего плавания, – говорю. – Между прочим, дядя Женя очень даже мечтал стать моряком дальнего плавания. Тоже хотел...
– Ну и что?
– А то. Его даже на учёбу не приняли.
– Наверно, из-за здоровья не приняли.
– Не из-за этого. Его отец во время войны в плен попал. К немцам, раненый...
– Ну и что?
– А то. Отец его попал в плен. Мучался там, а потом и умер, – говорю.
– Вон как?.. Так за что же дядю Женю не приняли на учёбу если так?
Я подумал-подумал, говорю:
– Не знаю, ребята. Только я Сергея Константиновича тоже об этом спрашивал. Он мне объяснял, а я никак понять не мог. Понял только: тогда были другие времена. Совсем другие...
– А-а, – сказал Вадька. – Верно. В газетах про эти времена пишут, по телеку показывают. Точно- точно.
– А жаль, что дядю Женю не приняли на учёбу, – сказал Борька. – Сейчас бы он тоже плавал...
– Ещё бы, – говорю. – Сергей Константинович рассказывал, что дядя Женя хорошо знает устройство любой яхты. Любого старинного парусного судна.
– Правда?! – удивился Вадька.
Он давно уже не смеялся. Стоял, ковырял носком ботинка асфальт.
– Если так, – говорит, – из него бы не какой-нибудь моряк с печки бряк получился бы, а настоящий. Может, не хуже Сергея Константиновича...