Стихи и проза | Корова под куполом цирка |
|
Если меня просто так послать за чем-нибудь, я, может, и не пойду. Не интересно так. А если скажут: «А ну, Вовка, отправляйся-ка на боевое задание», – совсем другое дело.
Вот раз послал меня папа на такое задание. В киоск за газетой «Футбол-Хоккей». Отличная газета! Про футболистов и хоккеистов. Чтобы они, когда выходят на поле, не лоботрясничали, а играли. И не на «хиленькую ничью», а на «звонкую победу». Папа так любит говорить. Так что я эту газету тоже люблю. Ну вот. Постоял я в очереди, купил газету, отошёл в сторону. Смотрю: мальчишка ревёт. Отвернулся к стене, ковыряет её пальцем. Только слёзы по лицу катятся. Прямо чудеса. Такой мальчишка, вполне большой и – разнюнился. Я бы, может, пошёл бы своей дорогой, если бы не эти слёзы. Уж больно крупные.
Подхожу.
– Ты чего?
Молчит.
– Деньги потерял?
Молчит, только носом хлюпает.
– Может, ключи потерял, домой не попасть?
Опять молчит, отворачивается.
– Ты, наверно, сестрёнку потерял. Понимаю. Они, маленькие, только и смотрят куда бы им подеваться. А потом получай дома за них нагоняй...
Тут он взглянул на меня сердито. Даже со злостью.
– Ты чего прицепился?! Чего пристал со своими сестрёнками?!
– Да я не со своими. Думал, у тебя есть...
– Заладил тут: потерял, потерял... Сам-то растеряха!
И верно. Газета у меня под мышкой была, да как-то незаметно на землю упала. Поднял я её.
– Не хочешь разговаривать, не надо. А за газету – спасибо. Она, правда, немного в лужу упала. Но ничего, высушим на батарее.
Смотрит он на меня. Хлопает своими взмокшими глазами.
– Спасибо? За что?.. – спрашивает.
– За газету, за что! Не заметил бы, так и ушёл бы. Вот и вышло бы, что не выполнил боевое задание.
– Задания какие-то придумал, да ещё боевые...
Вижу: человек стал спокойнее. И вообще, весь как-то прояснился.
– Послушай, – говорит он, – а как твоя фамилия?
– Зачем тебе?
– Так... надо...
– Богданов моя фамилия. Зовут Вовка.
– Да-а... – вздыхает. – Хорошая у тебя фамилия, Вовка. Почти Суворов.
– Какой Суворов?
– Тоже мне, Суворова не знает. Полководца Суворова.
–А-а! Полководца. Знаю, как же.
– Суворов – это да. Это – фамилия!
– Ещё бы, - говорю.
В это время мимо нас мальчишки бегут. Трое. Бегут и орут во всё горло:
– Эй, Тюля!
– Тюля, Тюля – загогуля!
–Тюля – мятая кастрюля! – и хохочут.
Рёва мой сорвался с места и помчался за ними. Только кулаки посвистывают в воздухе.
Напрасно помчался, не догнал.
Возвращается. Хмурый такой.
– Дразнятся?
– Ага, – кивает головой.
– Ещё больше дразниться будут.
– Это почему же? Да я, если поймаю, так надаю!..
– Вот-вот. Ещё больше дразниться будут.
– Заладил: больше, больше... Почему больше?!
– Да потому что злишься! Потому что от злости с кулакми бегаешь!
– А как мне прикажешь бегать?
– Вообще бегать не надо. Гулять надо. Понимаешь?..
– Значит, пускай дразнятся, да?!
– Ты погоди, не злись. Я же тебя не дразню. Чего ты на меня-то злишься?
– Я не на тебя, я на них.
– И на них не надо. Вот ты начни дразнить меня.
– Чего-чего?! Тебя?!
– Ну да. Придумай как-нибудь и начни. Вот у меня губа вот эта, видишь? Толстая. Прямо толстогубик... Пожалуйста, дразни Толстогубиком. Попробуй! Посмотришь что получится...
– Не-ет, – говорит. – Толстогубик не годится... Меня ведь из-за фамилии дразнят.
– Из-за фамилии?! А какая у тебя фамилия?
Он горько вздохнул.
–Тюлькин моя фамилия.
– Тюлькин?! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!..
Я даже не сразу понял, что это я и хохочу.
– И ты тоже! – он замахнулся на меня кулаком. И треснул. Но мне было не до боли.
– Ты постой, не сердись! – кричу. – Да это же я нечаянно! Я совсем не хотел, честное слово! Я же не дразнюсь. Я, знаешь, отчего засмеялся?
– Отчего?
– От того, что у тебя лицо было такое...
– Какое?
– Глупое, вот какое.
– А я подумал, из-за фамилии.
– Фамилия! Что ж, человек, по-твоему, из одной фамилии состоит? А имя?!
– Верно. Имя тоже очень важно, – согласился он. Меня Серёгой зовут. Ты уж не обижайся...
– Ничего, – говорю, – в другой раз сдачи получишь.
– Ладно, – смеётся Тюлькин.
– Ну вот! Серёга – отличное имя. И ничего смешного. Ну, ты и чудак! Застрял, понимаешь, на своей фамилии и про имя забыл.
– Нет, не забыл.
– А вообще-то, не в этом всё дело, – говорю. – Ты вот что, Серёга. Когда начнут дразнить, ты не злись. И кулаками не размахивай. Ты лучше кулакам своим тихо так, про себя, говори: «Спокойно, ручки, спокойно...» Понял? И в ту сторону, откуда дурак кричит, не смотри. Будто это и не тебя дразнят. Стой себе, или гуляй, как ни в чём не бывало. Будто и не слышишь. Смотри на небо, считай голубей или ещё что. Понял?
Не успел я ему всё растолковать, как из-за угла высунулась голова.
– Тю-у-лю-а! Эй, Тюля!
– Не смотри туда, слышишь?! – шепчу Серёге. – Не смотри! Я, если что, и сам надаю по шее дразнильщику, а ты не смей!
Молодец Серёга. Послушался. Стоит. Как статуя каменная. Смотрит в небо, голубей считает.
Высунулась из-за угла ещё одна голова.
– Тюля, Тюля – загогуля, Тюля – мятая кастрюля!
– Серёга, Серёга, – шепчу, – повторяй про себя: «Спокойно, ручки, спокойно...» Та-ак, молодец. И не вздумай погнаться за ними. Стой себе и на них ноль внимания, фунт презрения. Понял?
Серёга кивнул головой, а у самого лицо уже туча тучей.
– Держись, – говорю ему.
Высовывается из-за угла ещё и третья голова. Я даже глаза протёр. Что за фокусы? Натуральный Змей Горыныч за углом газетного киоска. «Ээ-х! – думаю. – Мне бы сейчас волшебный меч. Так бы и снёс все три башки одним махом!»
– Эй, ты, Серёга! – кричат три головы. – Се-рё-гаа! Оглох, что ли?!
– А теперь поворачивай голову, – шепчу Тюлькину. – Тебя же Серёгой назвали. По имени, а не по-глупому!
А Серёга мой стоит, как вкопанный. И ухом не ведёт. Не слышит, что ли?
– Поворачивай голову, дуралей! – шепчу ему громким шёпотом. – К тебе же по-человечески обращаются! Будь и ты человеком!
– Ну? Чего? – хмуро сказал Серёга и посмотрел на Змея Горыныча.
– Отец твой приехал, – ответили головы и скрылись.
– Ну?.. Как? – говорю. – Понял?..
– Здорово, конечно. Только, знаешь, адское терпение надо иметь.
– А ты как думал! Без терпения он захотел! Видали?!
– Да кто спорит?
– И спорить нечего! Ты погоди. Ещё пару разиков с терпением, и всё будет в порядке. Вот увидишь. Уж это проверено. Думаешь, меня не дразнили? Ого-го как дразнили! Бывало дразнят, а я почихиваю. Не сразу, конечно, научился. Постепенно. О-отстали! Знаешь почему?
– Потому что почихивал.
– Нет. Потому что языком молоть одно и то же – устать можно. А почихивать легко. Совсем не устаёшь. Только немножко терпения, и всё.
– Ладно, постараюсь с терпением. Пошли.
– Куда пошли?
– Отец приехал.
– Ну и что?
– Он на трейлере. По пути заехал. Перекусит дома, и нас с тобой прокатит до проспекта.
– На трейлере?!
– На трейлере. У меня отец шофёр первого класса.
– Первого?! Эх, ты, – говорю, – у тебя такой отец, а ты?!
– А что я?
– А ты за дураками с кулаками, как дурак гоняешься! Ладно, на трейлере я никогда не ездил, пошли.
– Газету только сунь в карман, а то опять потеряешь.
Ну и машина у Серёгиного отца! Да на ней не то что бульдозер или экскаватор какой-то поместится! На неё можно три «Медных всадника» погрузить! Вместе со скалами! Такая огромная и мощная машина.
Мы с Серегой наверно полчаса забирались по лесенке в кабину. Я, как глянул с последней ступеньки, с самой верхотуры, так у меня чуть голова не закружилась. Высота!
Пока мы по лесенке поднимались, тут эти дразнильщики поналетели. Взмолились хором:
– Серё-ёга!
– Ну, Тюлечка!
– Будь другом, прокати!
– Хоть метров десять!..
– Хоть пять!..
– Кыш! Фигушки вам!
– Ну, Тюлька, берегись!..
Серёга захлопнул дверь.
– Зря ты так, – толкаю его в бок, – зря. Вон же места свободного сколько...
Он что-то буркнул сердито. Машина тронулась, я не расслышал.
Мы сидели с Серёгой как на балконе пятого этажа. Нет, не так! Мы сидели с Серёгой как на огромном слоне. Слон осторожненько шёл по улице и всё боялся наступить на какую-нибудь легковушку-муравьишку под ногами.
И Серёгин отец легко управлял такой махиной. Только папироску посасывал. Посасывал и не спеша крутил руль. Его могучие руки спокойно лежали на баранке трейлера. Посмотришь на такие руки, и сам становишься чуточку могучее...
– Всё, – толкнул меня Серёга. – Вылезай, приехали.
Мы спустились на землю.
– Ну и машина?! – говорю. – Вот это машина!
– Понравилась?
– Спрашиваешь!
– Приходи ещё.
– Возьмёшь?
– Возьму.
– И ребят возьми.
– Больно нужно...
Так, так... Раз не хочешь брать, значит злишься на них. А раз злишься, дразнить будут.
– Думаешь?
– Вот увидишь.
– Ладно, посмотрим.
И мы расстались.
Несколько дней я не видел Серёгу. А вчера иду на боевое задание, вижу – он. И с кем?! С дразнильщиками! О чём-то говорят. Вернее, Серёга говорит, а они слушают. Внимательно так.
«Вот тебе раз, – думаю. – Неужели так быстро научился почихивать?!»
И тут у меня, не знаю как, зачем и почему открывается рот и я:
– Эй, Тюля! – кричу. – Тюля – ржавая кастрюля!
Не успел я рта закрыть, как на меня налетели, повалили, оседлали. Прямо не вздохнуть, не охнуть.
Подходит Серёга.
– Отпустите его, – говорит спокойным, полководческим голосом. – У меня на дурака ноль внимания, фунт презрения.
Сказал и посмотрел в небо.