Стихи и проза | Корова под куполом цирка |
|
Очередь у бочки с молоком большая. До меня не скоро дойдёт. Ну и пускай не скоро. Я пока кой о чём подумаю. А-а!.. Вот о чём. В один прекрасный день у нас на кухне появляется третий кран. Два, конечно, водопроводные, а этот третий – для молока. Такой большой красивый кран белого цвета! Мне даже руке прохладно стало, будто я дотронулся до его ручки. Повернул такую ручку, набрал кастрюлю и – ставь на плиту. Кипятиться. Смотри только, чтобы не убежало. Красота! Никаких тебе хождений с бидоном по всяким бочкам. Никаких тебе стояний в очереди. Да-а... Здорово! Чего там! Стоп... А если у кого-нибудь в доме труба молочная лопнет?.. И зальёт соседей! И ведь не водой, а молоком. Нет, так не годится. И я попробовал быстренько забыть про эту трубу. Но она всё лезла и лезла мне в голову. Такая длинная-длинная. Никак её было не выкинуть. Ещё бы! Ведь если такая лопнет, то это же целое море молока погибнет!..
– Мальчик, двигайся! Видишь, очередь подвигается.
– Мечтать будешь дома.
– А я и так подвигаюсь, – говорю, а сам про себя думаю: значит вот почему в домах не ставят больших белых кранов? Да жаль...
Мне на глаза попались собаки, и я стал думать про них. Ну, ладно, мы люди, – думаю, – мы постоять можем, а вот собак жаль. Вон они: эрдели, овчарки, пудели, таксы, доги. Лежат в очереди. Кто на поводке, кто – без. Ждут, когда их хозяевам молока нальют. Им бы в зубах палки таскать, мячики или ещё что-нибудь дельное. Им бы сейчас бегать, прыгать по программе дрессировки. Ведь куда интереснее, чем друг другу от скуки длинные языки показывать. Так что если бы в домах были большие белые краны, собаки людям только спасибо сказали...
Я прямо расстроился из-за этих собак. Так расстроился, что не заметил как дождь начался.
– Мальчик! Ну, что ты стоишь, помоги!
Смотрю: девчонка впереди. Откуда только взялась. Без очереди что ли? Они ведь девчонки такие. Только на вид тихие. Вот и эта. Неизвестно как впереди меня очутилась, и ещё ей помоги...
У девчонки в руках зонтик. Возится она с ним. Тужится и так, пыжится и сяк, а зонтик – не раскрывается.
– Ну, мальчик! Что же ты?!.
– Я ничего, – говорю. – Я тебя даже пальцем не тронул, а ты пищишь...
– Помоги мне зонтик раскрыть!
И суёт мне его в руки.
Кругом народ, собаки. Все на нас смотрят. Один хозяин овчарки без намордника говорит мне:
– Помоги, помоги. Ты же мужчина.
И собака его посмотрела на меня с презрением. Мол, эх, ты-ы.. И отвернулась.
Некуда деваться. Взял зонтик. Он у меня в руках сразу раскрылся. Только никак на рычажок не защёлкивался. «Ну вот, – подумал я, – с этой спешкой зонтик сломал. Ну и пусть! Так ей и надо. Будет знать, как с зонтиками к незнакомым лезть». Только девчонки же глупые. Вот и эта. Даже не заметила, что я ей зонтик сломал.
– Держи мой бидон, – говорит, – а я буду зонтик держать. Ну куда ты пятишься?
– Больно нужно, – говорю. – Я и под дождём постою, не сахарный. И дождь тёплый.
– Какой ты прямо!.. – говорит, а сама всё старается у меня над головой свой зонтик взгромоздить. Хоть из очереди убегай.
Дошла до нас очередь. Налили нам молока. Ей два литра и мне два литра. Отошли мы с бидонами в сторону, она и говорит:
– Я тебя знаю. Ты часто за молоком ходишь.
– Ну и знай себе!
– Ты вон в том доме живёшь. А я – вон в том. Так что ты проводи меня. Пожалуйста. Ведь дождь идёт...
– Чего, чего-о?! – говорю. – Проводить?! Вот спятила! Да ты что – старушка какая-нибудь?! Или ребёночек заблудившийся?! Сама дотопаешь! Провожать её ещё! Делать мне больше нечего...
– Ну что ты прямо... Разворчался, разворчался. Как старый дед. Видишь, зонтик какой? Его же одной рукой не удержать. А как я бидон понесу?
– Заметила, значит, что я её зонтик сломал. И вот ведь какая вредная – молчит про это. «Эх, Вовка, – говорю себе мертвецким голосом, – влип ты, как муха в варенье. Зонтик поломал? Поломал. Теперь от этой девчонки просто так не отвертишься. Теперь ты к ней в плен попал. Вот погоди, она тебе, пленному, через минутку напомнит... Про зонтик...»
– Ладно, – говорю злым голосом. – Давай сюда свой бидон. И быстрей! Дома у меня дел выше головы.
Пошли мы. Вернее, я пошёл, а она побежала. Семенит сбоку, зонтик свой держит. Всё старается, чтобы на нас обоих не капало. Говорит:
– Мне простуживаться нельзя, понимаешь?
– И мне нельзя, – говорю.
– Тебе можно, а мне нельзя.
– Тоже мне, принцесса на горошине... Ей нельзя, а другим можно. Это почему же?
– Я недавно воспаление лёгких перенесла.
– И я перенёс.
– Ты?!
– Угу.
– И ты в больнице лежал?
– Вот ещё, в больницах лежать! Я на ногах перенёс.
Она вдруг остановилась и посмотрела на меня. Строго так посмотрела. А глаза у неё почему-то смеялись. В них вспыхивали и гасли весёлые искорки. Я даже засмотрелся, потому что было совсем не понятно откуда эти искорки появлялись и куда исчезали. И вообще, удивительно, что у человека в глазах могут быть искорки.
– Вот врунишка! Я так и знала, что ты неправду сказал.
Тут я чуть её бидон об асфальт не трахнул.
«Вот растяпа, – говорю себе. – Уставился. На искорки засмотрелся. Она тут над тобой посмеивается, а ты рот разинул...»
– Чего-о?! – говорю. – Знала?! Ну, и топай со своими знаниями!
Сразу прекратился дурацкий разговор.
Дошли мы до её дома.
– Спасибо тебе, – говорит.
– За то, что зонтик твой поломал?..
– А он и был сломан, – отвечает спокойненько.
– Бы-ыл?! Ну, тогда дуй, давай! И на дороге мне больше не попадайся! Понятно?!
Наконец-то я вздохнул. Кончился мой плен. Ведь я шёл и мне всю дорогу мерещились Борька, Вадька или Толька. Как они выходят из-за угла. Мне навстречу. А я с двумя бидонами... Под зелёным зонтиком с цветочками... И эта девчонка... Путается под ногами... Да такое во сне увидеть – Волосы дыбом встанут! Эх, повезло!..
Повезло, да не совсем...
Дома мама меня спросила:
– Как звать эту девочку?
– Какую девочку?! – взорвался я. – Какую ещё девочку?! Я молоко принёс в дом! Такую очередищу выстоял! Устал, понимаешь ли, а ты меня не про молоко, не про очередь, а про какую-то девчонку спрашиваешь!
– Я в окно видела, как ты проводил девочку, – сказала мама спокойно. – И ничего ужасного в этом нет. Напрасно ты голосишь.
Мама помолчала и добавила, вздохнув:
– Просто жаль, что ты не знаешь её имени.
– Жаль, жаль... нашла о чём жалеть.
– Вова, надо бы за молоком сходить, – сказала мама на другой день.
Будто я и сам не знаю что надо.
– Успеется, – говорю.
Чуть позже мама снова вспомнила о молоке.
– Пусть очередь немного схлынет, – говорю.
– Достукаешься, что ни очереди, ни молока не будет.
– Не достукаюсь.
– Знаешь, надоедает каждый раз воевать с тобой по пустякам.
Мама загремела бидоном и стала собираться на улицу. Тут я подскочил к ней.
– Нет уж, – говорю, – молоко – это моя забота. У тебя и так дел хватает. Ты лучше скажи: воспаление лёгких – очень страшная болезнь?
Мама с удивлением посмотрела на меня.
– Воспаление лёгких?
– Да, воспаление.
– Болезнь не страшная, но опасна осложнениями. А почему ты это спрашиваешь?
– Так, надо...
– Знаешь, Вовка, посиди-ка ты сегодня дома, – сказала мама с тревогой в голосе.
– Нет уж!.. Пока я на ногах, я буду ходить за молоком сам. К бочке я пошёл окольным путём.
Ещё издали внимательно осмотрел очередь. Что-то не видно было чтобы она схлынула. Люди, собаки. У одной женщины на руках кот сиамский сидит. В общем, как всегда.
Дальше я поспешил совсем уже бодрым шагом.
Только встал в самый хвост, вдруг:
– Ты последний?
Оборачиваюсь, она.
– Здравствуй! – говорит.
– Здо-здорово, – отвечаю. Чувствую, что-то с моим языком неладное. Во рту долго повернуться не мог. Только она, похоже, не заметила.
– В тот раз ты за мной был, а в этот – я за тобой. Здорово!
– Ага. А ты это... зонтик взяла?
– Конечно. Вчера взяла и – не зря. Сегодня тоже, может, пригодится.
– Правильно сделала, что взяла. А то эти воспаления такие осложнения дают, что ого-го... Может так согнуть, что потом ни один профессор медицины не разогнёт. Я знаю...
Дальше мой язык замолол такую ерунду, такое понёс, что я только стоял и удивлялся: чей же это язык? Ведь мой только что и повернуться не мог!
– А я сначала подумал, – говорю, – что ты зонтик починить принесла. У меня это... случайно отвёртка в кармане. Так что давай. Я мигом – раз, два и – сделаю. Там же пустяковина. Уж точно пустяковина!
– Ой, спасибо! Мне его уже починили!
– Починили?! Как так починили?..
– Очень просто. Как зонтики чинят.
– Может, какой-нибудь мастер-ломастер чинил?
– Нет. Хорошо починили.
– Эх, жа-аль...
– Да ты не огорчайся. У меня зонтик всё время ломается, так что ещё починишь.
Тут я разозлился на неё.
– Что-ж, по-твоему, так и таскать мне каждый раз инструмент, да?!
– Подумаешь, большая тяжесть – отвёртка. Можешь мне её отдать. Мне не трудно будет, подержу.
Теперь, наверно, что-то случилось с моим лицом. То ли веснушек прибавилось, то ли ещё что. Только она вдруг взглянула на меня и громко рассмеялась. Но я почему-то не обиделся. Просто удивительно, что не обиделся.
– Мальчик, мальчик, двигайся, – раздался чей-то голос. – Видишь, очередь подвигается.
– Я и так подвигаюсь, – говорю по привычке.
И тут мы оба замолчали. Понятно, стоишь, разговариваешь с человеком, а тебе вдруг: «Двигайся, подвигайся...» Как-то сразу не о чем говорить становится. Не про погоду же? На небо посмотреть, и так ясно: хорошая погода.
И вот стою себе, как истукан. В голове пусто. А говорить хочется. Просто ужасно хочется. И куда только все слова подевались?
– Знаешь, – вдруг говорит она шёпотом, – вот здорово было бы, а?..
– Что здорово? – обрадовался я.
– Если бы у всех в квартирах на кухне были бы краны такие...
– Молочные что ли?
– Ну да! Открыл и – молоко тебе прямо в кастрюлю, а?!
У меня вдруг зачесалось ухо, а я стою и никак не могу сообразить, что это ухо очень просто почесать.
– Ты что? – спросила она.
– Ухо зачесалось.
– Вот чудак! Так почеши своё ухо!
– Послушай, – говорю, – ты где это вычитала?
– Что вычитала?
– Да про краны...
– Нигде, – почему-то обиделась она. – Нигде не вычитывала. Только сейчас в голову пришло. Само.
– Само?!
– Само. А что?
– Вот здорово! И мне это в голову пришло! Только ещё вчера, понимаешь?
И тут я начал рассказывать ей про молочные трубы. Вернее, про всякие молочные аварии. И как бы я устроил, чтобы их не было…
Я говорил, а сам думал совсем о другом. Я и не знал, что так бывает: говоришь, а думаешь про другое. И это совсем не трудно. Даже, оказывается, очень легко. И даже весело. «Всё-таки здорово, – думал я, – что есть на свете всякие молочные бочки. И просто удивительно, что длиннющая очередь может быть такой короткой. И пускай там кто-нибудь без очереди... Пускай лезет...
Я всё говорил.
Она слушала и смеялась. И теребила свой зонтик. И грохала по нему своим бидоном. А я почему-то этому страшно радовался. Ещё бы! Ведь если что, у меня отвёртка, плоскогубцы, молоточек, проволока и мелкие винтики с гайками. Всё здесь! В карманах.