Стихи и проза | Корова под куполом цирка |
|
Вадьке купили велосипед. Двухколёсный. Он вытащил его на улицу и стал стоять около него, будто не знал что делают с велосипедами. Радоваться надо, а он стоит такой несчастный.
Мы как увидели Вадьку с велосипедом, так все и побежали к нему.
– Новый? – спросил Толька.
– Не видишь что ли?
– Ну что же ты на него смотришь?! – сказал Борька. – Садись и поезжай.
– Поезжай, поезжай... А если я не умею?!
– Ха-ха-ха! Посмотрите на этого неумеку! Велосипед есть, а он не умеет! – кричал я на всю улицу.
– Чего хохочешь?! – сказал Вадька. – Сам-то умеешь?
– Я-то?!
– А то кто?!
– Да мне, знаешь, как?!. Как чихнуть! Вот как.
Вадька немного повеселел.
– А ну, чихни! Посмотрим как ты чихаешь.
Ребята расступились. Я схватился крепко за руль. Поставил ногу на педаль. «Ну, – думаю, – сейчас оттолкнусь другой ногой, закину её, сяду на седло и... помчусь. На трехколёсном-то я ещё в детстве катался. Подумаешь, одного колеса нет. Тоже мне...»
Я оттолкнулся, закинул ногу и... полетел. На землю. Вместе с закинутой ногой.
– Ха-ха-ха! – смеялся Толька. – Великий наездник шмякнулся с коня!
– Хо-хо-хо! – смеялся Борька. – Укротитель велосипеда под велосипедом!
Только я не смеялся. И Вадька.
Он подскочил ко мне. Поднял велосипед и стал рукавом вытирать руль.
– Ты знаешь кто, Вовка?.. – говорит.
Я и сам знал кто я, но промолчал.
– Ты, Вовка, трепло и хвастун! Вот ты кто. Больше велосипеда никому не дам. И так чуть весь не переломали.
Мы стояли вокруг Вадьки и его велосипеда. Рассматривали руль, колёса, раму и седло. И звонок. Блестящий звонок нам очень понравился.
Вадька разрешил нам всем по очереди в него позвонить. И мы звонили, будто мчались на огромной скорости.
– С таким звонком не пропадёшь! – сказал Борька.
– Ещё бы! – сказал Вадька.
А Толька говорит:
– Ребята! Я придумал! Пусть Вадька сядет на велосипед, а мы все окружим и будем держать его, чтобы он не свалился. А он постепенно поедет. А?!.
Нам всем это очень понравилось.
Мы посадили Вадьку и поехали. Вернее, пошли.
Вадька вцепился в руль и вытаращил глаза. Будто перед его носом вырос столб, и он в него сейчас врежется. Он даже педалями забыл крутить. Он просто сидел и боялся. Наверно, потому, что сидел высоко.
– Ты чего педалями не крутишь?! – просипел от натуги Борька.
– Ведь мы уже устали тебя тащить! – пропыхтел Толька.
И когда мы совсем устали, мы упали. Упал и велосипед. Вместе с Вадькой. Прямо на нас. Хорошо, что на нас. А то бы руль опять поцарапался.
Мы поднялись. Отдышались. Вадька посмотрел на велосипед. На нём было всё чудесно – только старые царапины.
Оказалось, Вадька тоже устал, хоть и сидел. И теперь мы посадили на седло Тольку. Мы его немного протащили, мы даже устать не успели, как он закричал:
– Отпустите! Отпустите меня! Я сам!..
– Нельзя его отпускать! – кричит Вадька. – Он брякнется как Вовка!
Но тут как-то так получилось, что мы его не то отпустили, не то он сам вырвался. Смотрим: а наш Толька крутит педалями и его не догнать. Руль только чуть-чуть виляет.
Мы сначала бежали за Толькой и кричали «Ура!». Но потом отстали.
А Толька повернул за угол и исчез.
Ждём его, ждём – нет его. Как сквозь землю провалился. Что делать? Пошли искать.
Вадька и говорит:
– Вдруг он на большую дорогу выехал? На проспект. И под машину попал...
– Ох, и попадёт ему дома! – говорит Борька.
– А мне, думаете, не попадёт?
– Тебе-то за что?
– Как за что?!. От моего велосипеда, может, один звонок останется.
– Заладил: мой велосипед, мой велосипед... Тут человек, может, погиб, а он за велосипед трясётся!
– Кто погиб? – спросил чей-то голос.
Мы даже не сразу поняли чей.
Оборачиваемся – парень стоит. Здоровенный толстый верзила. В очках. И глаза за очками очень строгие.
На боку у парня сумка. Из сумки торчит бумага, трубочкой свёрнута.
Ну и голосок у него! «Бу-бу-бу!..» – страшный такой, будто не человек, а огромный пароход перегруженный. Я даже немножко затрясся. А Вадька побледнел.
Парень посмотрел на меня. И прямо проткнул своим строгим взглядом. Насквозь.
– Так кто погиб?..
– Т-толька по-по-по... – говорю.
– Сам ты по-по-по!.. Завёл, как попугай! – толкает в бок меня Борька. – Может, он живёхонький! Катается себе, а ты!..
– Тихо! – пробубукал парень, а потом: – Кхэ! – сердито кашлянул и полез в сумку.
Достал записную книжку, карандаш.
– Выкладывайте всё по порядку и начистоту, – говорит. – Кто расскажет толково?
Тут Вадька приободрился.
– А с чего это мы должны вам всё выкладывать?
Парень покосился на Вадьку, но Вадька не дрогнул.
– Да, – говорим, – с чего?
– Значит так, – сказал парень. – Зовут меня Бенджамин. Можете звать попросту Бедж. Так будет короче.
Я посмотрел на Вадьку, Вадька на меня. А Борька на нас с Вадькой. Мол, тут Тольку надо искать, а тут какой-то Бедж взялся... Да ещё с пароходным голосом.
– Кхэ! – сердито кашлянул этот Бедж. – Вам повезло. Я профессиональный сыщик.
– Сыщик?!.
Борька так и остался стоять с открытым ртом. А у Вадьки на голове чёлка приподнялась веничком.
– Есть специалисты по пропавшим картинам, – продолжал Бедж, – есть – по пропавшим стиральным машинам, есть – по портфелям системы «дипломат». И так далее, конечно. Я – специалист по велосипедам и велосипедистам. Короче, велосипедный сыщик. Ну?.. Так кто будет давать толковые показания? – и он постучал карандашом по записной книжке.
– Я, – говорит Борька.
И начал рассказывать. А этот Бедж – записывать.
– Так, – приговаривает. – Короче! Про то как Вовка шлёпнулся, ты уже третий раз сообщаешь. Короче надо! Давай приметы. И покороче.
– Какие приметы?
– Во что был одет, как выглядел пропавший.
Борька рассказал.
– А рубашка чисто белая? – переспросил Бедж.
– Нет, кажется...
– Вспомнил! У него, знаете, на рубашке лодочки с парусами были нарисованы! Синие лодочки, – сказал Вадька.
– Кхэ! Да это же яхты!
– Конечно, яхты!
– Очень важная деталь. Молодец, – и хмурый Бедж потрепал Вадьку по голове. – А из тебя может вырасти приличный специалист по пропавшим яхтам. Кстати, какого цвета глаза были у Толяна?
Мы переглянулись. Никак нам было не вспомнить Толькины глаза. Надо же! Какого же они цвета?..
– Кхэ! Глаза бывают цвета жареного миндаля, зелёно-бутылочного, морской волны, расплавленного свинца, генеральской шинели и чёрные, как цыганская ночь, – сказал Бедж.
– Они у него зелёноватые были, – говорю.
– Так и запишем: зелёно-бутылочного. Всё! – Бедж захлопнул записную книжку. – Где тут ближайший узел связи?
– Почта?
– Не плохо бы почту, но обойдёмся и телефонной будкой.
– А зачем нам будка?
Бедж сердито посмотрел на Вадьку. Покачал головой.
– А я-то думал, из тебя вырастет сыщик...
– Ничего из него не вырастет, – говорю. – Вон будка!
– Спасибо! – и он зашагал к телефону автомату.
– Бедж, а нам что?
– А вам, – обернулся он, – не отставать от меня.
Мы побежали.
Бедж бочком втиснулся в будку.
– Понаставили тесных скворечников... Старому сыщику не развернуться, – проворчал. – Эй, ассистенты, держите дверь открытой, а то мне тут кислорода не хватит!
Мы дружно навалились на дверь. У неё была очень тугая пружина, но мы держали.
Бедж снял трубку.
– Дежурный по управлению?.. Докладывает Бедж. Ничего, ничего. Отдыхать буду на пенсии... Да, конечно. Терентьев Анатолий. Возраст – ранне-весенний. Особые приметы. Нос средней курносости. Волосы цвета пшеницы молочно-восковой спелости, глаза – зелёно-бутылочного... На белой рубашке синий рисунок: изображены яхты класса «Дракон». Да, конечно. Объявляйте всероссийский. Да, да. Приступаю к работе на месте. Вышлите Бронетанк. Что?!. На задании!.. Вот чёрт! Да я без него, как пчеловод без пчёл! Легко, сидя в креслах, говорить: справишься. Ладно, доложу. Всё, – и он сердито бросил трубку на рычаг.
Он вышел весь потный. Посмотрел на часы.
– Кхэ! К месту происшествия! Быстро!
– А куда это, Бедж?
– Где вы в последний раз видели пропавшего?
– А-а!..
– Понятно!
Бедж шёл тяжёлыми шагами. И быстрыми. Мы едва поспевали.
– Бедж, а танк нам вышлют? – спросил запыхавшийся Вадька.
– Нет. Только не танк, а Бронетанк.
– А он бы нам пригодился?
– Очень.
– Для чего?
– Для успешного проведения операции.
Мы все посмотрели на Беджа, но у него было такое лицо, что спрашивать его больше не хотелось.
– Пришли, Бедж.
– Вот здесь мы держали в последний раз велосипед, а Толян в последний раз на нём сидел.
– Потом он ка-ак рванётся!..
– И поехал, и поехал! Сам.
– Дельные мысли надо уметь излагать покороче, – сказал Бедж, оглядевшись по сторонам.
Он вырвал из блокнота чистый листок. Положил его на асфальт и постучал по нему кулаком. Перевернул листок. Долго и внимательно рассматривал его. Потом дал посмотреть нам.
Мы увидели пыльные кружочки и чёрточки.
– Ясно, – сказал Бедж. – Судя по отпечаткам, машина марки «Орлёнок».
– Верно!
– Только у нас не машина, а велосипед.
– Велик у нас Бедж!
– Велики относятся к классу машин. Ладно... Пойдём по следу вашей машины.
Мы шли и всё нагибались над дорогой, рассматривали след.
– Бронетанк бы сюда... – приговаривал Бедж. – Ему бы только понюхать эту бумажку. Одной ноздрёй... В два счёта имели бы перед собой Толяна и машину велик марки «Орлёнок».
– Бедж, – сказал Вадька, – а разве бывают такие бронетанки, которые нюхают бумажки?
И вечно этот Вадька сунется куда не надо.
Бедж остановился, строго взглянул на него.
– На свете есть один Бронетанк. Единственный и неповторимый. Кхэ! Это гениальный пёс!
– Пёс?!.
– Значит это собака?!
– Да. Служебно-розыскная. Бронетанк – гордость нашего управления. И моя личная гордость. Я сам его воспитал.
Бедж снял очки и протёр глаза платком.
– Без него я как... как яркий фонарик без батарейки, – сказал он. – Ладно. Не будем терять светлое время.
Мы обходили десятиэтажный дом, как вдруг Бедж остановился и потянул носом воздух.
– Чуете?
– Нет.
– Чем пахнет, Бедж?
– Жжёной резиной. Да-а... Бронетанк бы учуял за версту...
Бедж сделал ещё три шага, нагнулся.
– Вот, – показал.
Мы увидели жирный след, короткую чёрную полоску.
Я потёр её пальцем. От пальца запахло резиной.
– На этом месте, – сказал Бедж, – с Толяном случилось дорожное происшествие...
– От Толяна тут ничего не осталось, – сказал Борька.
– Если бы его на «скорой» увезли, остался бы велик, – сказал Вадька. – А тут и велика не осталось!
– Только и думаешь о своём велике!
– Ладно вам! Бедж, а с Толяном-то что?..
Бедж ещё раз взглянул на жирный след.
– Пока могу сказать одно: он жив. Не видно ни обрывков одежды, ни пятен крови...
Мы все так и вздохнули.
Бедж вдруг поднялся. Огляделся по сторонам. Тихо пробубукал:
– Откроете дверь вон той парадной. Видите?
– Видим.
– Войдёте. Только без шума у меня... Всё.
Мы так и сделали.
И сразу за дверью натолкнулись на Тольку. И велик оказался здесь, под лестницей.
– Толька!
– Живой! С велосипедом!
– А мы его ищем! Если бы не Бедж, не нашли бы!
А Вадька:
– Постой, Толян. Ты чего спрятался?
– Так... – хмуро отвечает.
– Нет, ты говори! Тут, понимаешь, с ног сбились. Мучаются, ищут его, а он в парадной прохлаждается!..
Толька помолчал немного, вздохнул.
– Я тут упал, – говорит грустным голосом, – и звонок от руля... отвалился...
– Я так и знал, что ты что-нибудь да сломаешь! – закричал Вадька.
– Подумаешь, звонок, – говорю. – Пустяки! Весь-то велосипед целый!
Мы с Борькой разозлились на Тольку. Ведь теперь Вадька, конечно, никому больше не даст велика.
И пока мы злились и ругались, подошёл Бедж. Он потянул меня за рукав, отвёл в сторонку. Даёт монету.
– Двести пятьдесят – пятьдесят – ноль пять. Телефон управления. Слетай-ка, звякни.
– Есть! – говорю.
– Доложишь коротко и ясно: Терентьев найден. Всероссийский розыск отменить. Повтори номер телефона.
Я повторил.
Бедж щёлкнул меня слегка по затылку.
– Дуй.
Я помчался.
Звоню.
– Дежурный по управлению?.. Терентьев найден. Всероссийский розыск отменить. Нет, это не Бедж... Так... хороший помощник. Ага, ассистент... Передам обязательно. Справились. Только нам туговато пришлось без Бронетанка.
– Сожалею, – ответил дежурный, но Бронетанк занят на другом, не менее ответственном задании, – и повесил трубку.
Я – назад.
Прибегаю – ни Беджа, ни велика.
– Где он?! – спрашиваю ребят.
– Уехал, – отвечают спокойненько.
– Как уехал?!.
– Как, как!.. Сел на Вадькин велик и поехал.
– Да ты не волнуйся, он на десять минут. По срочному велосипедному делу. По другому.
– И звонок увёз, – добавил Толька.
– Тут ему, – говорю, – из управления благодарность от лица службы.
– Приедет, и передашь. А забудешь, так я передам, – говорит Борька.
Смотрим: какой-то парень несётся на велосипеде. Прямо на нас. И вовсю звенит звонком.
– Ур-ра! – закричал Толька. И так и бросился под колёса. – Звонок починен! Видите?!. Звонок-то починен!..
Парень на полном ходу соскочил с седла.
Мы даже не сразу сообразили, что это Вадькин велик.
– Вот ваша машина. Бедж не подходил?
– Нет ещё.
– Ну, подождём.
– Ему тут благодарность из управления, – говорю. – От лица службы.
– У него таких благодарностей полные карманы, – отвечает парень.
Я его никогда не видел, а голос показался знакомым. Очень даже. А-а!.. Да ведь это же дежурный по управлению! Куда я звонил!..
– Вовка! Чего рот разинул?! – Толкает меня Толька. – И ты, Борька! Держите велик. Шины подкачаем.
Качаем по очереди. Вдруг, поднимаю голову: Бедж. Идёт рядом с какой-то женщиной. И с ним тот... из управления.
– Опять ты к детворе липнешь, – пробубукала женщина. – Я тебя спрашиваю: когда это кончится? Ведь сессия на носу. Достукаешься, выкинут тебя из института. Ой, достукаешься, Вася...
– Ну что ты, мама... Не надо, прошу тебя... Ты преувеличиваешь...
Я страшно удивился, что это Бедж так говорит. Его было просто не узнать. Какой-то совсем другой, убитый горем человек. Он даже похудел немножко. И сгорбился. Будто у него в сумке лежали не тетрадки и бумага трубочкой, а Михеевские гири.
Они уже прошли мимо.
Бедж уходил. Его мама всё посматривала на него сердито, всё недовольно, а я прямо не знал что делать, как ему помочь. Ведь нельзя чтобы человек уходил вот такой вот... Да ещё, может, мы его больше никогда и не увидим...
И я крикнул:
– Бедж!
Он не сразу обернулся. А когда обернулся, развёл руками.
– Бедж сделал своё дело, – сказал. – Бедж может уходить, – совсем не весело сказал.
– Постой, Бедж!
– А мы как же?!. – закричали ребята.
Всей кучей, вместе с великом, мы так прямо и потащились к нему.
– Стойте! Стойте! – кричал Вадька. – Дайте хоть насос отвинтить!
И тут Бедж, будто вспомнил про нас. Он вдруг улыбнулся.
А когда он снял очки, мы все увидели какое у него большое и круглое лицо. И на его таком большом, круглом лице всё улыбалось: и глаза, и губы, и даже ямочка на подбородке.
Он взмахнул рукой.
– Спешу, – сказал своим старым сыщицким голосом. – Короче, телефон управления у Вовки в голове. До новых встреч, подрастающее поколение!