Стихи и проза | Геростратова слава |
|
Пассажир с собакой
Очередь у кассы Аэрофлота длинна, как жизнь горца. К счастью, мой герой Тюфяков Павел Романович, человек в годах, стоит с краю. Коварное это понятие: с краю. Так я добавлю: с переднего.
Герою жарко, он вспотел, он тяжело отдувается. При каждом его энергичном выдохе белые мягкие, пушистые усы взлетают, как юбочка выпускницы на школьном балу.
Тюфяков то и дело раскрывает свой бумажник, роется там, достаёт всякие бумажки. Разворачивает их и снова сворачивает. Тасуя содержимое бумажника, время от времени бросает взволнованный взгляд на портфель, пару коробок и три свёртка, сваленные кучкой здесь же неподалёку.
– Скоро ли там? – вопрошает Павел Романович тихим шёпотом впереди стоящую спину.
А впереди стоящая спина залезла по самые плечи в окошко к девушке и учит её как написать на билете его фамилию:
– Худо-до-ев, – говорит он, уже красный от напряжения.
– Худо-ев? – спрашивает кассирша, тоже красная от неудачи.
– До, пропустили, до!..
– Ху-до-до-доев?
– Да, нет! Всего два раза до. Смотрите: Ху-до-до-ев!..
С грехом пополам человек с этой фамилией отцепился от кассирши. Она вздохнула, словно вынырнула из-под воды, проторчав на глубине минут десять.
– Теперь мне билетик. У меня проще. Тю-фя-ков, – прощебетал Павел Романович, и зачем-то приподнял шляпу в дырочках, будто собирался знакомиться. Девушка не заметила этого жеста, она только слышала.
– Тюфяков, – вывела она на билете и улыбнулась, потому что действительно этот случай был лёгким, и воспринимался ею как отдых.
Вдруг Павел Романович весь покачнулся.
– Девушка, у меня собачка, щенок породы фокстерьер. Я её могу в кармане провезти...
– То есть, как в кармане провезти?! – удивилась девушка. – А билет?
– На собачку билет?! Да она, да она... с ваш кулачок будет! Ещё от соски не отучена!..
– Документы о здоровье животного есть?
– Есть! Есть! Прихватил с собой. Вот и родословная – полюбуйтесь. Может, без билетика обойдёмся?..
– Ни в коем случае! Платите.
– Ну, ладно. Теперь-то я могу её в кармане провезти?
– Зачем вам мучиться. Билет на животное вы взяли. Теперь пройдите по коридору прямо и налево. Там вам его упакуют в специальную клетку.
– Ну и ну!.. – удивился Тюфяков. Забыв про портфель, коробки, свёртки, он побежал по указанному адресу.
Вскоре он вернулся. Растолкал, как сумел, толпёшку у знакомого окошка. Всунулся туда.
– Девушка, да там же клетки – телка с кабаном упаковать можно! Как же я своего щенка в ней оставлю?! Да ведь он вывалится промеж прутьев.
– Так ведь не на землю упадёт! Тут же в самолёте и останется.
– Так-то оно так, да его этой клеткой на повороте придавить может! А потом, вдруг быка погрузят!.. Он раздавит ещё чего доброго...
– Ну, гражданин, не знаю! Поступайте, как сами знаете...
Толпёшка, как только услышала эти слова кассирши, так сразу и отшила Тюфякова в сторону. Далеко отшила. Так, что едва разглядел свой портфель, коробки и свёртки.
В общем, получилось так. Взлетел самолёт и Тюфяков – в нём. Сидит на своём месте. Летит куда надо. Держит руку в кармане пиджака. Там сидит щенок и сосёт хозяйский указательный палец. Скулить он не может, хотя ничего не высасывает из пальца.
К Тюфякову подходит стюардесса.
– Вы Тюфяков?
– Я.
– А почему клетку до сих пор не занимаете? Она числится за вами, и мы не имеем права допускать, чтобы она пустовала. Где ваше животное?
– Да у меня щенок. С ваш кулачок. Фокстерьер...
– Мне всё равно: хоть экстерьер, хоть фокстерьер, а клетку занимайте. Вы её оплатили, и в полете она не может пустовать – это не положено.
– Так что же мне прикажете туда самому залезать, что ли?..
– Это меня мало интересует. В противном случае мы будем вынуждены высадить вас. По пути...
– Ну, ладно, ладно... Пойду я туда. Там, наверно, сквозняк, так я щенка здесь оставлю. Можно?
– Пускай, только чтоб он не мешал другим пассажирам.
Тюфяков вытащил из кармана собаку. Положил её на своё сиденье, накрыл своей шляпой, предварительно сунув под неё бутылочку молока с соской, а сам пошёл в грузовой отсек.
Не успел он закрыть за собой дверь проклятой клетки, как вошла стюардесса. Она брезгливо, отставив руку далеко от себя, двумя пальчиками держала раздувшийся бумажный пакет. Кто летал, тот знает для чего он... Дно пакета было мокрым.
– Вот возьмите. Это ваше животное. Я борюсь за чистоту и порядок в салоне, а теперь мне придётся истратить флакон личных духов, потому что пассажиры жалуются на запах.
– А вы нам сюда обед принесёте? – спросил заискивающе Тюфяков, покорно принимая пакет. – Хорошо бы нам и газетку свежую. С новостями ознакомиться...
7 января 1971