Стихи и проза | Геростратова слава |
|
Серенада
Если бы она знала, что он её так любит, она ни за что не вышла бы за другого... Но она не знала. Судьбе было угодно отправить её именно в тот день и час, когда можно было это узнать, в магазин за перловкой и колбасой. Отправить в то время, когда под окнами её пятиэтажного дома №8 на ул. Шаляй-Валяева стоял он. Её молодой человек.
Из его груди, из его сердца, из чрева его инструмента вырывалось на уличный простор расшалившееся чувство:
Ми-и-и-лая,
Ты услы-ы-шь ме-ня-я-а!
Под окном стою-ю-у...
Серенада, не предусмотренная ни радио, ни телепрограммами, в первую минуту озадачила почтенных жителей дома №8. Во многих квартирах многие произнесли:
– Это что-то новенькое...
Самые дошлые давай крутить ручки приёмников, торопясь найти эту новизну на волнах «Би-Би-Си», «Свободы» или «Голоса Америки». Словом, на волнах вражеских голосов.
Ну, а самые дошлые из дошлых, как более смекалистые, услышав точный адрес: под окном стою... повыглядывали в окна и повыходили на балконы. Дело было летом, и почтенные жители ничем не рисковали.
Вскоре эта часть дома, обращённая к исполнителю, напоминала борт пассажирского лайнера уплывающего далеко и надолго. И если бы это был действительно пароход, то он мог бы и перевернуться вследствие дифферента на один борт. Но это был дом. С прочным бетонным основанием.
Молодой человек пел с большим неподдельным чувством, и просто дикая случайность то, что она там – в магазине не услышала его.
На палубах дома, прослушав обнажённую страсть в песенной обёртке, сначала хотели понимающе заулыбаться и даже похлопать, но... не успели.
– Ты чего здесь разорался, козёл не доенный?!. Мало тебе что ли Дома Культуры?!. – раздался голос плотного мужчины в майке. Он высунулся из окна пятого этажа, потому что у него не было балкона. В свой возмущённый крик почтенный житель дома №8 вложил всю жгучую досаду на архитекторов, не предусмотревших балконы для пятых этажей.
Из солидарности с плотным мужчиной, подало голос окно на первом этаже:
– Люди с работы уставши... может, уже чай пьют с сухарями, а он тут разоряется!..
– Сами наплодили хулиганов – сами и слушайте их хулиганство! – выкрикнул балкон второго этажа.
– Нет, чтобы с товарища Дзержинского взять пример! Нет, чтобы пойти на баррикады борьбы!.. Вот сукин сын!
– Поори, поори ещё! Мы на тебя управу-то найдём! – неслось с ряда других балконов.
– Тише, люди добрые, – сказал старичок Сидор Сидорович с балкона третьего этажа, – ведь он сичас нежными чувствами, почитай, весь свет заселить хотит, а вы... Эх, вы-ы!..
Этажом выше старичка расслышали, потому что через перила перевесились, мол, чей там голос из помойки?.. Перевесились и ответили:
– С вашим слухом, Сидр Сидрыч, надо сидеть и помалкивать в тряпочку. Вам слон в ухо протрубит, так вы и то не проснётесь!
На другом балконе, рядом с Сидором Сидоровичем, с шумом распахнулись двери.
– Безобразие! Нажрутся и не известно чего горлопанят!..
Перекрывая этот всеобщий лозунговый парад, на самой высокой ноте, раздался голос владелицы смородинного куста. Владелица пыталась выкинуться в окно второго этажа, но к счастью, в доме был мужчина. Его физическое превосходство в эту минуту было необходимо, как никогда. Это превосходство пригодилось. Оно было пущено в дело.
– Газоны! Смородинные кусты! – однако, кричала женщина. – Этот жеребец вытопчет нам всю траву! Что мы будем делать без смородинных кустов?! А без травы?! Я вас всех спрашиваю?!. Сейчас же сдайте этого мартовского кота в отделение!
Слово «газоны» явилось в определённом масштабе той точкой опоры, которая была необходима Архимеду, чтобы наградить земной шар новой орбитой.
С появлением этого слова в воздухе, напряжение голосовых связок у почтенных жителей дома №8 наконец обрело законченный смысл...
Молодой человек переступил с ноги на ногу и запел снова, потому что её балкон пустовал. Он улыбался в надежде покорить суровые сердца слушателей, но, увы... Одна гитара понимала его и помогала ему в этом бесперспективном деле дрожанием каждой натянутой струны.
Появились дворничиха и участковый. Участковый с усталым лицом от борьбы с закоренелыми хулиганами и такими, которые ещё только решали: «делать жизнь с кого?». То ли стать им настоящими – закоренелыми хулиганами, то ли так – понарошку. Одни эти колеблющиеся, ещё стоящие на жизненном перепутье, способны в один день из участкового весельчака и балагура сделать мизантропа и женоненавистника.
...Была измерена площадь потравы. Площадь умножили на среднее количество травинок в одном квадратном сантиметре. Ввели денежный коэффициент и составили акт на взимание штрафа. Получилась сумма, узнав которую, и Хозе бы отказался от притязаний на Кармен.
Даже самому участковому стало вдруг жаль задержанного молодого человека. Правда, читатель может спросить автора: где ж это он нашёл такого участкового?.. Мол, похоже всё это на литературную туфту... Пускай считает! Однако, это чистая правда, что мой участковый сказал моему герою сочувственно:
– Хоть бы ботинки, что ли, носил на размер меньше...
После всего случившегося, несмотря на сочувствие самого участкового, молодому человеку уже не хотелось петь. И вообще, ничего не хотелось...
А в городе, в котором есть улица Шаляй-Валяева и дом №8, на газонах появились новые таблички с надписями:
«Здесь НЕ ходить!»
«Серенад НЕ петь!»
«За пенье серенад – по балде!»
19 февраля 1972