Стихи и проза | Геростратова слава |
|
Усекновение поползновения
Водолаз Митя Квадратов любил свою профессию, море, а в море – глубину. Видимо поэтому, получая квартирку для холостяцкого образа жизни на третьем этаже, он требовал, чтобы его переселили в подвал. Он не скоро сумел понять, что теперь так не принято.
Вселившись, Митя первым делом организовал в ванной душ. Мыться он не собирался. Просто весёлый звук падающих струек напоминал ему любимую профессию – именно с таким звуком поднимались пузырьки, обогащённые Митиным углекислым газом у него на работе.
Дверь в ванную оставалась открытой, и Квадратов чувствовал себя как под водой.
Через час заверещал дверной замок.
– Здрасьте! Из-под вас. Сосед. Рукомойников – отец семи дочерей. Все на выданье. А вы?
– Здравствуйте! Вот это соседство!.. Очень приятно. А зовут меня Митя.
– Это хорошо, что тебя Митей зовут. Митенька, а чего ты так долго яичницу жаришь? А?..
Рукомойников обошёл Митю и направился на кухню. По пути заглянул в ванную и остановился.
– Ага!.. Дождичек пускаешь... Помылся или мыться будешь? Если помылся – закрой кран, а если будешь всё равно закрой – ещё не разделся.
– Да я, папаша, – начал Митя, снимая с рубашки Рукомойникова пуговицу, которая держалась на честном слове, – водолаз. Море люблю, глубину...
Так как глубина – дело тёмное и что там такое известно одним водолазам, то Митя сделал в своём объяснении ударение на море.
– Это хорошо. Любить его не возбраняется – с него не убудет, – заметил Рукомойников. – Только море надо, молодой человек, оставлять на работе, а дома отдыхать от него. Так что ты кончай, Митенька, пузыри пускать – закрывай кран...
Отец семи дочерей ушёл.
После его визита, по ночам, начались внятные постукивания в пол под кроватью Квадратова. По этой причине Митя иногда вскакивал, задыхаясь, весь в поту – ему казалось, что лопнул воздушный шланг и ему Мите уже нечем дышать. Но, услышав звук знакомых пузырьков в ванной, он приходил в себя.
Были также и хватания за рукав в скверике за два квартала от дома.
Кончилось тем, что однажды Рукомойников перепилил где-то нужную трубу. В тот день Квадратов, придя домой, не услышал своего горячо любимого звука и загрустил.
Грустил не долго. Вышел в коридор и позвонил соседу Шурику Колобкову. Двери открыли.
– А! Шурик, привет! Выйди-ка сюда покурить.
– Привет. Да я не курю.
– Ну, всё равно выйди на минутку. Я тут читал в газетке про твои рекорды. Ты тяж или полутяж?
– Полутяж.
– А тренируешься где?
– В спортзале ДСО «Качественный Труд».
– Да нет... Далеко отсюда-то?
– Далековато. На трёх автобусах и четырёх трамваях добираюсь.
– Да-а?!. А дома что же?
– Дома нельзя – Мишка маленький, а штанга, сам знаешь, гремит.
– Ты вот что, старик, тренируйся у меня в ванной. Тесновато, но жим отрабатывать можно.
– Правда?! Вот это здорово!.. Ну, спасибо!
– Можешь, хоть сейчас начинать. Тащи снаряд.
– Штанги с собой нет. Я завтра привезу.
– Ну, давай, жду.
На следующий день Шурик с упоением начал тренировку. Со снарядом он делал глубокие приседания и небольшие повороты. Иногда у него с грифа соскакивал пятикилограммовый блин и брякался о пол. Шурик выскакивал из ванной и, тяжело дыша, просил извинения у Квадратова.
– Да ты ничего... Ты тренируйся... Понимаю: рекорды ставить – не на скрипке пиликать, – подбадривал его Квадратов.
После таких слов благодарный Шурик с ещё большим остервенением хватался за железо.
Вскоре Квадратов сделал маленькое открытие: если открыть кран, то из душевой воронки течёт вода.
Потом был вечер, когда Рукомойников встретил Митю в подъезде с книжонкой Джозефа Конрада «Зеркало морей» под мышкой. Рукомойников заговорил о море. Сам. Без посторонней помощи:
– Море – это здорово! В море рыбу ловит рыболовецкий флот нашей страны. Это ж сколько тонн в сутки они налавливают!.. По нему, по морю, и грузы возят. Иногда возят, а иногда и тонут... Понятное дело...
– Я глубину больше люблю... – прервал его Митя, и пошёл выше.
Наступил день, когда ещё на работе, снимая скафандр, Митя увидел в окошечко толстый том Ива Кусто, потом руки, потом и самого Рукомойникова.
По дороге домой пробеседовали на интересующую обоих тему часа три. Квадратов даже проголодался и вынужден был, в конце концов, постучать ногтём по циферблату часов.
Дома у дверей Митя увидел Шурика, недовольного его опозданием.
– Привет рекордсмену!
– Привет...
– Шурик, насколько ты улучшил мировой рекорд в жиме?
– На тридцать пять граммов.
– Здорово! Но я, думаю, хватит тебе надрываться.
– А что такое?
– Я думаю, твой рекорд уже никому не побить.
– А как же толчок? Рывок как?..
– Ты лучше, Шурик, сказал бы мне как звать не то вторую, не то третью дочь Рукомойникова. Знаешь, такая стройненькая, смугленькая. С родинкой на левой щеке. У неё ещё волосы... так и вьются, так и вьются...
– Они все у него смугленькие и стройные. А вот насчёт родинок – не разглядывал.
– Понимаешь, иду как-то нашим сквериком, а она сидит. На лавочке. Книгу читает... И вся в слезах, платочком их смахивает... Впечатлительная натура... Мне, Шурик, как раз такая и подходит... Познакомил бы нас.
– Вот ещё. Я женатый человек...
–Да ты постой, – перебил его Квадратов. – Ты пригласи нас обоих. Только приглашай по отдельности. На свои соревнования. Мы за тебя болеть будем. По-соседски... Авось, и познакомимся...
– Годится, – сказал Митя.
15 декабря 1971